I
Встаю на колени. Который раз. Он заходится
в крике. Том зажимает ему рот. И так каждую
ночь. Мне это не доставляет удовольствия, но
и никогда не надоест. Давно считаю это своей
работой. Вбираю в легкие побольше воздуха и
начинаю заглатывать его плоть. Том смеется
надо мной, потому что я всегда выступаю в
роли проститутки. А, ну да, он – то трахает
продюсера группы Tokio Hotel! Злюсь и
начинаю нервно выталкивать из своего рта
успевший надоесть мне член . Поднимаюсь и
гневно смотрю на старшего брата. Он
усмехается. Набрасываюсь на него с кулаками.
Одним движением он отбрасывает меня к
стене , все так же усмехаясь. Подходит ко мне.
Голый, как цыпленок, надувшийся, как петух.
- Том, ты опять взялся за свое? – слышу голос
Йоста. Продюсер взял в руки плетку. Дэйв, ты
самый лучший, опять спасаешь меня. Тот
поперхнулся. – Вы же, в конце концов,
близнецы!..
Близнецы…. Кто бы знал, как я ненавижу
Тома! Да, ненавижу! всю свою жизнь. Кто
придумал, что мы так похожи внешне?
Зачем?!..
Дэйв притянул меня к себе. Снова трахаться?
Мне уже пох. Делайте со мною все, что хотите.
Послушно распластался на полу, дав
возможность связать себе руки. Возможно,
кто-то назовет это извращением, но мы
привыкли. Ничего нового мы не изобрели, все
было перепробовано сотни раз. Всегда втроем
– Йост, Том и я….
Раннее утро. Слава Богу, суббота. Это значит,
что сегодняшнюю ночь я буду предоставлен
сам себе . Поднимаюсь на лифте, держа за
спиной заранее приготовленный букет цветов.
Нажимаю на кнопку звонка. Мне открывают
такие знакомые, теплые руки….
- Билл! Привет!.. – слышу ее голос. Илона.
Самый добрый человек из всех, кого я знаю.
Распахиваю руки, обнимаю ее. Маленькие
шипы роз впились в кожу, но я не сморщился
и протянул букет ей. Она обхватила меня и,
приподнявшись на цыпочки, поцеловала
меня. Я ответил. Губы Илоны впивались в мои,
покусывая их. Я тоже покусывал, стараясь
делать это нежно. Мы стояли уже
бесконечность на лестничной клетке, но она
оторвала меня от себя и затянула в квартиру.
- Увлекся, - смущенно прокомментировал я
свое поведение. Она рассмеялась и чмокнула.
В щечку. Я ее всегда в лоб, как ребенка. Для
меня она всегда остается ребенком, маленьким
и родным. Она по – детски наивна и нежна.
При этом ее душа скрыта под оболочкой
красивой блондинки с пухлыми губами и
роскошными формами . Мы встречаемся уже
полгода. Мое счастье, что Том ничего об этом
не знает, а то ему бы лишь подрочить кого-
нибудь, неважно кого – хоть того же Йоста.
Она само совершенство, и я не хочу, чтобы с
ней что-то произошло по моей вине, да и
вообще….
- Билл, что с тобой? – спросила Илона, ложа
свою головку мне на плечо.
Я тихо усмехнулся. Она подняла свою
белокурую головку и, внимательно глядя в
глаза, поцеловала. Илона похожа на
маленького ангела, озаряющего мой путь.
Возможно, ради нее я смогу умереть. Не знаю,
сможет ли она меня простить за то, что я сплю
не только с ней. Я порву с этим миром и буду
вечно ее. Только этому чуду я готов отдаться
полностью…. А остальное меня не волнует.
Сидим на кухне. Нежно глажу ее детские
пальчики и смотрю прямо в глаза, которые она
прикрыла. Балдеет, прямо как котенок. Левой
рукой беру чашку кофе и выпиваю. Не
реагирует. Я сделал вид, что не замечаю ее
приоткрывшегося глаза, и отнес на диван….
Проснулся и почувствовал, как волосы
приятно щекочут мою грудь. Лучи солнца
били прямо в глаза, одеяло не давало
замерзнуть. Осторожно потянулся, не желая
разбудить Илону. Она не спала. Повернулась
ко мне, даря возможность осматривать так
горячо любимое тело. Лицо выражало
блаженство, и я искренне радовался тому, что
могу доставить ей удовольствие….
II
Сижу и томно тяну: “Hello! The end is near….
Hello! We’re still standing here…” (Перевод:
Привет! Конец уже близок; привет! Мы еще
стоим здесь. – прим. автора). Интересно, кого
подразумевал Дэйв под словом «мы», когда
писал эту песню? Многие фаны до сих пор
верят, что я пишу тексты. Неправда! Густав
тихонько посмеивался после записи, говоря
по телефону с другом; Георг мгновенно
улетучился к своей подруге. Том пошел на
очередной сеанс в авто кинотеатр, а я остался
наедине с Дэвидом. Он бросал
многозначительные взгляды в мою сторону,
ну а я просто смотрел в окно. Не хотелось ни о
чем думать, просто повеситься. Надо как-то
дотерпеть до выходных, тогда я снова увижу
своего ангела. Он подошел и сел рядом.
- Билл……….. – прошептал он мне на ушко.
- Что? – резко повернулся я к нему на сто
восемьдесят градусов. Для него это было
неожиданностью, и Йост схватил меня за
волосы, прижал к стене. Потом отпустил.
Видно, в нем боролись два существа; одно
дико хотело иметь меня так, чтобы стоны были
слышны на всю Германию, второе же было
человеком, умеющим сострадать. Последнее
победило, и продюсер виновато склонил
голову. В этот момент мне захотелось прижать
его к себе, выслушать его очередную
исповедь, посочувствовать ему. Но он встал,
снова окинул меня оценивающим взглядом и
ушел . Я приподнялся и тоже захотел уйти. Но
дверь снаружи была крепко заперта. Начал
стучаться, но никто не слышал. Я закричал;
мой крик вырвался из самой глубины души. Я
рвался на свободу. Сколько часов я провел
взаперти, - не помню…
Заходишь сюда. Смотрю на тебя с
нескрываемой ненавистью. На ТЕБЯ, никогда
больше не назову тебя на ВЫ. Ты мразь, и
больше валяться у тебя в ногах я не буду.
Никогда не стану доставлять тебе того, что
хочу отдать только Илоне. Набрасываешься,
как зверь на свою беспомощную добычу.
Начинаю отбиваться, скидываю с себя
назойливого Дэйва, подползаю к двери.
Сверху чья-то рука отбрасывает меня, как
щенка и этот зверь стягивает с меня джинсы.
Таким же движением стягивает с меня боксеры
и начинает входить без смазки . Конечно, это
мой «самый любимый брат» Томат. Сгибаюсь
от нестерпимой боли, захожусь в немом
крике. Том, закончив свое дело, доверил
меня продюсеру. Тот с ядовитой улыбкой
проделал все то же самое, правда, не так
жестоко. Может, я просто уже ничего не
чувствую? Анус ноет, тело, уставшее от
совершенно непонятных поз, устало. Они
ушли, бросив меня, окровавленного, прямо на
полу студии…. Дверь была открыта, но я уже
ничего не мог с собой поделать. Просто хотел
умереть....
Утром голова раскалывалась, казалось, что
все тело переехали катком взад – вперед.
Потом эти голоса… кажется, надо мной
склонился Георг. Рядом суетились санитары,
укладывая меня на носилки. Я устал. Не надо.
Оставьте меня. Никуда я не хочу. Вообще
ничего не хочу. Зажмуриваюсь от боли, когда
переворачивают. Том и Дэйв тоже тут. Не
вижу выражения их лиц, да и вообще не хочу
их видеть. Нахожу еле шевелящимися глазами
мобильник, протягиваю к нему непослушную
руку. Том протягивает его мне. От злости, что
мне помог старший брат, кидаю прямо в лицо.
Жалко, не сильно, - может, чего-нибудь бы и
разбил ему….
III
Я лежу дома. Если эту квартиру можно
назвать моим домом. Вторые сутки. Тихо
наблюдаю за всем, что происходит. Густав все
пытается докопаться, что произошло. Отвечаю
ему невнятно, нехотя. Игнорирую половину
вопросов. Слушаю те же истории, как мой
Томат носится с новой пассией, как Дэйв
пишет новый текст. Густав крепко сжимает
мою руку и предрекает хэппи-энд. Очень хочу
ему верить и тихо плачу, утыкаясь в подушку.
Иногда мне видится лицо Илоны, которая мне
улыбается в свете закатившегося солнца. Я
утыкаюсь в новенький смартфон, заменивший
мне старый коммуникатор; строчу ей новые
смски….
Вылезаю из постели и иду к холодильнику.
Очень хочется есть. Томат рассматривает меня
так, как врач осматривает больного. Откуда
такой интерес к моей персоне? В наушниках
что-то печальное. Набираю ее номер,
спрашиваю, как дела. У нее все отлично, это
хорошо. А остальное я как – нибудь
переживу…
Опять сидим в студии. Георг сидит в такой
близости, что начинаешь чувствовать себя
неловко. Густав подмигивает мне, выглядывая
из-за установки. Дэйв пожирает меня
взглядом, нервно покашливая, а Том….
Заткнулся. И правильно. Ненавижу его! И его
молчание мне на руку, - можно успокоиться!..
И бегу по лужам. В пакете – коробка с
медовым тортиком. Представляю ее глаза…
хотя я постоянно приношу с собой что-нибудь
сладкое. Но ее нет. Уехала к родителям на два
дня. Перечитываю ее записку, лежащую на
столе. Да, я пропустил ее смску с извещением
об этом. Но ничего. Ставлю торт в
холодильник и ухожу. Я вернусь, чтобы
полить цветы….
И Дэвид держит меня за руку. Наверное,
боится, что убегу. Нет, я никуда не денусь. Я
снова буду твоей шлюшкой, Йост. Снова
дамся в твои руки. Не пророню ни единого
слова. Ты тихо, про себя, радуешься этому. А
я скучаю. Я жалею о том, что когда-то, в
шестнадцать лет, поддался на их провокации.
Это был самый ужасный день рождения в
моей жизни , но тогда я этого не осознавал.
Мне было интересно. Сейчас осталась лишь
тянущая боль в сердце. Заводишь в эту
темную комнату, раздеваешь. Как бы ни было
больно, я не застону. Даже если ты меня
убьешь…
Стонет он. От дикого наслаждения. Он не
знает, через что прохожу я, чтобы он
насладился. Он выпивает, как вампир, мои
силы; как проститутка, облизывает мою шею.
Я молчу. Его излюбленный прием –
приковать меня и себя к батарее и в таком
положении заниматься сексом . Неудобно
обоим. Но я молчу. Это пройдет, верю я…
IV
Кидаю на стол заявление. В компании
смотрят на меня, как на идиота. Да, высокая
зарплата…. Но я никогда не соглашусь
работать со своим братом! Тем более – с
Дэйвом! Расписываюсь на данных мне
бумажках, меня просят подождать неделю…. Я
не слушаю их.
Снова разбирает кашель…. Все, пора бросать
курить. На носовом платке расползается
кровавое пятно. Сажусь в машину и еду в
поликлинику…
Врач недоуменно качает головой и просит в
пятницу принести талон в лабораторию. Я
киваю в ответ, благодарю. Тот провожает
меня взглядом. Вы все на меня будете так
смотреть? Вам что, делать нечего, только что и
глазеть на солиста Tokio Hotel?..
Лежу в постели рядом с Илоной. Та тихонько
посапывает, удобно устроившись у меня под
боком. Я не сплю. Разглядываю обои. Во рту
все еще остался вкус торта, который мы
быстро умяли за чаем. Сейчас я по –
настоящему счастлив. Я не вижу причин,
чтобы злиться; не помню, с кем был в ссоре.
Потому что не думаю об этом. Мой мозг
сейчас занят другим делом. Спит? Мне это не
помешает. Тихонько начинаю гладить ее по
волосам, целуя в закрытые глазки. Шевелится,
пододвигается ближе, даже не просыпаясь.
Она привыкла. Мне становится лень, и я тоже
начинаю посапывать….
Сколько времени?! Округлившимися глазами
смотрю на часы. Илона встревожено
склонилась надо мной, трогает рукой горячий
лоб.
- Билл, ты заболел….
- Я знаю, - делаю милую улыбку, причем
совершенно искренне. Она тоже улыбается и
идет в ванну, к аптечке. Достает какие-то
таблетки не совсем понятного происхождения
и дает мне . Беру из ее теплых рук и запиваю.
Стоит рядом…
Потом мы гуляли по осеннему парку. Листья
летели перед лицом, помахивая мне…. Я
чувствовал себя самым счастливым
человеком на свете . Мне было наплевать на
царящую суматоху в мире. Tokio Hotel не
просуществовали бы вечно, и я искренне рад
тому, что мне удалось развалить ее
собственными руками. Дэйв, поди, злится на
меня сейчас. Мне весело, и подавитесь вы
своей сраной группой! Вы сами все сводили к
нулю, а я теперь пользуюсь всем тем, о чем
давно мечтал.
Снова кашель. Как он достал…
V
- Билл, где ты был?
Чувствую удар по лицу. Еще один. И еще.
Том хлещет меня, совершенно не рассчитывая
силы удара. Я знаю, что сейчас снова упаду.
Колени предательски подгибаются. Готовлюсь
к полету, но тут он начинает трясти передо
мною каким-то листком. Его голос переходит
на истеричный крик:
- Ты знаешь, что это? ЗНАЕШЬ?!?!?!?!?! Нет? Это
из поликлиники. Здесь написано, что ты
умрешь! – Бросается ко мне на шею. – Билли, я
люблю тебя, я так боюсь тебя потерять….
Я ожидал чего-нибудь подобного. Этот трюк
Тома прибавил мне уверенности в себе:
- Том, это ты называешь любовью?.. ты
пользуешься мною, как вещью; сколько раз я
из-за тебя плакал? Помнишь? – становлюсь
более хладнокровным. – Ты просто мразь!
Бросается на пол и вцепляется в мою ногу,
крича что-то нечленораздельное… - Биллка,
прости! Живи! Не уходи, побудь со мной!.. –
это уже истерика. Катается по полу в слезах,
нет сил моих больше. Отпинываю его в
сторону и иду в комнату. Заползаю на кровать
и засыпаю.
Проснувшись, замечаю, что Томат лежит
рядом, на коврике. Вот гаденыш! Не знает, что
вообще-то люди спят в кровати? Я тут же
испугался за свою мысль.
Он не спал. Смотрел на меня, изучая, как
будто я только что родился. Взглядом
указываю ему на дверь. Он подполз ко мне и
посмотрел прямо в глаза. Я не знаю, что они
выражали…. Ненависть, презрение, может
даже страх…. Но он повиновался. Забрал
подушку, поднялся и ушел.
Я снова провалился в сон….
Она пришла, когда я снова заснул. Отдала
моему брату талон. Он тихо принял его. Уже
тогда я почувствовал, что кое-где Том не
лжет…. Но мне не хотелось с ним не то чтобы
общаться, а даже видеть. Томат приходил ко
мне в комнату без стука. Еле слышно
останавливался у дверей и смотрел на меня.
Такой бессмысленный взгляд, в котором ясно
читалась просьба. В наушниках у меня
слышались спокойные песни…
Пятница. Значит, вот этот талон нужно
отнести врачу. Меня встречает юная
лаборантка, которая тут же начинает просить
автограф. Расписываюсь на ее дневнике,
наигранно улыбаюсь. Она верит и пропускает.
В кабинете пахнет сыростью и цветами.
- Герр Каулитц? – спрашивает доктор.
- Да, - говорю я.
- Мы вынуждены поставить вас в
известность…
Начинает сразу. Видно, действительно что-то
зловещее.
- У Вас обнаружен мутировавший вирус
гриппа A1H1…. Вам знакомо это название? Да?
Так вот, в отличие от того вируса A1H1,
который безболезненно лечится, здесь шансов
на лечение, а, собственно, и выживание
практически нет. Вакцина еще не изобретена.
Будьте любезны, скажите, где вы были в
такое-то и такое-то время….
- Если бы я заразился в это время, то,
полагаю, меня бы уже не было в живых? –
ехидно улыбнулся я. Тот в задумчивости
ответил:
- Первый случай данного заболевания был
зафиксирован в этот период.
- И что мне делать?
- Ложитесь в больницу…. Если удастся, мы
вас вылечим, а если нет, то этот опыт
послужит помощью для таких же больных.
Только распишитесь здесь и здесь….
Расписываюсь на данных бумагах и
протягиваю врачу . Тот осматривает и их,
довольно улыбается и говорит:
- Нужно позвонить кому-нибудь из ваших
родственников…
              VI
Заходит в палату с моими вещами. Блин, я
так ненавижу, когда мой братец оказывается
прав, и сегодня все так и произошло. Ставит
вещи в тумбочку, старается не смотреть на
меня. Недовольно фыркаю и отворачиваюсь к
стене.
Ночь. Никто не узнает. Садится в свою
машину, заводит мотор. Он ищет в темноте
нужную дверь, открывает ее ключом,
стащенным у брата. Она спит так безмятежно,
красивые локоны рассыпались по подушке.
Теперь ему ясен выбор Билла. Рука сжимает
пистолет. Нет, все таки позволю себе….
Она закричала и начала выбиваться из его
рук так же, как это когда-то делал Билл.
Билли, неужели я не такой же, как и ты? Ты так
ненавидишь меня? Треснул ее по лицу и
ощутил на потной ладони сырость. Из
хрустальных глаз текли слезы. Том ей
улыбнулся.
- Успокойся, это же не больно…. Вы с Биллом
же проделывали это однажды? – и он снова
ее ударил. Илона задрожала; но от страха не
могла позвать на помощь. Она не могла даже
пошевелиться. Сильные руки насильника
крепко держали ее, освободиться тоже никак;
он снова ей улыбнулся и навалился всем
телом . Ему было достаточно держать ее своей
грудью, руками он раздвигал ее ноги. Она
попыталась скинуть его, но от бессилия
заколотила по его спине кулачками. Тот
посмеивался. Изнасиловав свою жертву, Том
хладнокровно приставил к ее лбу пистолет и
выстрелил . Из небольшого отверстия
ручейком потекла кровь….
Я сидел на кровати, обхватив колени руками.
Мне так не хватало ее взгляда. Пишу
очередную смску, но она не отвечает….
Странно. Солнце не греет так же, как и она…
Подходит какой-то человек, представляется
капитаном полиции. Спрашивает, не знакома
ли мне некая Илона Нойманн. Затаив дыхание,
отвечаю, что да.
- Она была убита этой ночью одиночным
выстрелом из пистолета, перед этим избита и
изнасилована….
В сердце что-то екнуло, к горлу подкатил
ком.
- Вы же знаете…
- Да, - перебил он. – Но нам нужно узнать,
кто мог бы быть убийцей…
В глазах потемнело, и я потерял сознание…
Стоишь снова в дверях, заложив руки в
карманы. Смотришь на меня так, как будто я
совершенно незнакомый человек и тебе
интересно , кто я. Взглядом разрешаю ему
пройти. Садится рядом на стул и продолжает
молчать.
- Том, зачем ты это сделал? – в моем голосе
слышится отчаяние, он тихий, как у ребенка. И
пусть!.. да, я беспомощен! Он может поступить
со мной сейчас точно так же, как и с Илоной.
Но мне все равно. Смотрю прямо в глаза.
- Билл…. Я тебя люблю.
- Понимаешь, это не любовь! Ты просто
собственник, ты хочешь иметь меня и никому
не отдавать! Но я ведь тоже человек…. А
Илона…. Она была ангелом! Я сам хотел ей
отдаться, а не она мне! Не знакомил вас,
потому что ожидал подобного… но…. И ты
просто сам не хочешь умирать!!!
Я заплакал во весь голос. Действительно,
Илона была для меня всем!!! Близнец смотрит
на меня, как затравленный зверек. Ненавижу
это слово! НЕНАВИЖУ!!!
- Ненавижу!.. – кричал я. – Ненавижу!!!
ненавижу! нееее…. – бился я в истерике. Том
молчал, а потом осторожно приобнял. Я
отшвырнул его так же, как когда-то он меня.
Он, не колеблясь ни минуты, прижал меня к
кровати, тихонько зажал мне рот. В эту минуту
я его так ненавидел, что был готов убить! И
убил бы…
              VII
Идет по улице такой потерянный…. Набирает
чей-то номер, нажимает на кнопку звонка.
Потом тихо сбрасывает. Ветер размазывает по
всему лицу слезы. Ну зачем он так поступал с
братом? Неудивительно, что Билл его теперь
ненавидит. А ведь все могло сложиться
совершенно иначе, откажи он Йосту привести
и Билла. Тогда бы…. Он не хотел об этом
думать; он вообще отказывался думать. Том
взглянул на часы. Как раз вовремя. Он
добежал до дома, завел машину, развернулся
и выехал.
Нужное ему место находилось в девяносто
км от Гамбурга. Он проехал внутрь; железные
двери закрылись. К нему подбежали какие-то
люди в камуфляже.
- Я к доктору Рейману, - сказал Том и
протянул нужные документы. Те провели его
по длинным коридорам в лабораторию. Где-
то среди этих микроскопов он нашел нужного
ему человека…
Нехотя глотаю поданные мне таблетки. В
приоткрытую дверь замечаю Томата. Нервно
ухмыляюсь….
Сегодня выписывают. Жалко. Собираю вещи.
Он заходит и начинает помогать. Неужели не
понимает, что неприятен мне?
- Садись в машину и укатывай, - рявкнул я.
- У меня нет машины, - как-то спокойно и
отрешенно ответил он.
- То есть? А что у тебя есть, кроме
собственных похотливых желаний?!
- Ничего…. Только квартира осталась.
- Что случилось?
Сейчас мне, как никогда, стал дорог этот
отвратительный человек, поломавший мне
жизнь. Я тоже посмотрел ему в глаза,
наполнившиеся сожалением, горем и
наивностью. Встал и как-то нерешительно
приобнял его и ласково прошептал:
- Куда ж ты все дел, Томат?
- На вакцину….
- Какую вакцину? – я оттолкнул его.
- Тебе…
Он опять уткнулся в пол.
- Зачем?
Он посадил меня на кровать и тихо начал:
- Билл, ты помнишь, как мы играли, когда
были маленькими?
- Ну…
- Как в первый раз попробовали травку? Как
били морды одноклассникам?
- Да…
- Мы бы до сих пор были такими же
счастливыми, если бы я… - он запнулся. – Мы
с Йостом до этого уже спали. И я до сих пор
употребляю наркотики. Мне не нужно было
втягивать тебя в эту среду…. Ты нашел в себе
силы отказаться от всего этого, а я нет…. Да, ты
не можешь кого-то побить, но ты силен духом!
А я слаб! Понимаешь, Билл, я слаб! Да, я могу
причинить боль, любую…. Но я никогда не
стану таким же, как и ты…
Я его уже не слышал. Положив голову ему на
колени, я посапывал во сне. Тот поднял пакет,
тихонько освободился и начал собирать
вещи…
Вот мы и на кладбище. Я пропустил в
больнице две недели, поэтому не смог
проводить ее в последний путь. Том склонил
голову.
- Илона, прости меня…. – вырвалось из его
груди. Я встал рядом. Я давно уже простил
его. И люблю его не так, как брата, а гораздо
сильнее. Мы оба без денег. Давно забыта
тинейджерская группа Tokio Hotel. Но мы оба
счастливы…